В армию — по-человечески, а не через бусик: как работает центр рекрутинга терробороны

Дроном управляет один из двадцати

На службу в армию заманивают разными способами. К примеру, в Британии показывают ролик для людей, которые нигде не путешествовали: белый корабль, горы, острова, пальмы, девушки. Там такой слоган: «С Королевским флотом увидишь весь мир». У нас есть что-то подобное: «Хочешь увидеть Украину — иди в ВСУ: каждые два месяца новая область». Шутки шутками, а как вы поощряете идти в рекрутинговый центр?

Если бы с фронта не поступала суровая правда или, напротив, гипертрофированная неправда о войне, вызывающая сверхмощные эмоции, если бы это не вырывалось наружу, можно было бы и пальмы показывать. Но нам скажут: «Вы нас обманываете».

Основной наш нарратив: если мы сейчас не отобьемся от кацапов, мы все трупы. Второе: что ответишь своим детям через 20 лет на вопрос: «Папа, а что ты делал? Почему мне сейчас приходится воевать?».

Это вы играете на чувствах патриотизма и совести. Есть ли еще что-нибудь убедительное?

Задача центра рекрутинга — донести, что можно попасть в армию по-человечески, а не «через бусик».

Главное — наша репутация: те, кто к нам обращается, точно попадут в выбранное ими подразделение. Не будет такого, что на каком-то этапе все полетит кувырком, и они окажутся не там, где хотели. То есть мы выполняем обязательства и перед человеком, и перед воинской частью: приводим им нужных специалистов, а не кого-угодно ради «галочек» и «плюсиков».

А какие специалисты нужны? На какие вакансии больше желающих?

Войска сил ТрО нуждаются в специалистах по радиоэлектронной борьбе, связистам, медикам. А сами люди хотят работать в штабе, деловодами, связистами и бухгалтерами, операторами БпЛА.

Из тех, кто хочет стать оператором беспилотника, подходит один из двадцати. Почему? Они не знают, что это. Насмотрятся ютубчик и считают, что этот чувак весело летает и убивает кацапов — еще и видео красивое снимает.

Часть кандидатов — мечтатели, которые думают, что будут пилотами, не приложив никаких усилий. Некоторые не разбираются в компьютерах или имеют нарушенную мелкую моторику. Такие отпадают уже после собеседования.

Еще какая-то часть перестает брать трубку, когда узнает, что это тяжелая опасная профессия, что они будут приоритетной целью противника. Мы от них этого не скрываем.

Рекрутеры нашего центра проводят два собеседования: одно по телефону, другое по видеосвязи.

Во время этих разговоров рекрутеры, которые сами по меньшей мере два года воевали в пехоте, расспрашивают у кандидатов: почему захотели стать оператором БпЛА, где-то этому учились, знают ли какие-то программы, летали ли уже. Чтобы попасть на такую должность, нужно уже что-то уметь. Часто выясняется, что человек просто хочет.

Иногда приходит кандидат на должность деловода. Его просят выслать резюме, а он спрашивает: «А что это?». Ну какой из него деловод? Люди переоценивают свои навыки. Они просто хотят попасть на тыловую должность и иметь неплохой шанс, что выживут. Мы не можем их за это осуждать, но и брать неспециалистов не можем.

В первую очередь разбирают медиков и водителей категории С (управление грузовиками). Они разлетаются, как горячие пирожки. Как и те, кто сам прошел какие-нибудь курсы, подготовился. Они даже могут капризничать: к вам не пойду, а пойду в Третью штурмовую.

А научить вы тоже можете?

Можем. Но сначала рекрутеры узнают, что кандидат умеет в гражданской жизни. Лучше, чтобы имел техническое образование, дружил с компьютерами, понимал физику процессов: что происходит во время полета хоть немного. А также — способен ли к обучению.

На недавней выставке KyivBookFest мы поставили симулятор FPV-дрона, чтобы люди попытались улететь. Приходит молодежь до 24 лет. Они уже где-то летали, у них получается. Потом приходят такие же, которые ничего не делали. Эти в воздухе аппарат удержать не могут. Приходят старшие — вообще теряют ориентацию. А потом приходит 6-летка. Я ей показал, а она угукнула, потыкала пальцами — вжух — и дрон полетел. А потом второго ребенка пропускает и говорит: «Сейчас я тебя научу».

Если мы после двух собеседований понимаем, что человек либо уже готов, либо будет готов после учебы, то связываем его с командиром подразделения. Он проходит собеседование и там. Если и там его берут — оформляем, проводим через территориальный центр комплектования, через военно-врачебную комиссию. Затем кандидат едет в месяц на базу всеобщей военной подготовки. После этого при необходимости овладевает профессией. На это уйдет еще около месяца. Скажем, учится на оператора БпЛА. Затем идетслужить. Все.

Был у нас случай: мы рекомендовали девушку на должность оператора беспилотника, но в подразделении ответили, что она не подходит. И тут же заманили ее к себе на другую должность. Мы возразили: нет, она именно туда стремилась, она для этого что-то делала — мы ее отобрали, мы ее обучим. Обучили — она пошла служить в другое место.

Если кандидат не подходит на желаемый пост, что с ним происходит дальше?

Мы предлагаем ему другой. Если рекрутер говорит «я вас завтра наберу» — и действительно набирает, то движение продолжается.

Иногда человек говорит, что на другое не готов. А перезвонишь через месяц — передумал. Примерно 30% из тех, кому звонили повторно, соглашаются на собеседование снова. Надо напоминать о себе, нужно интересоваться кандидатами.

Для кого-то 30 тысяч в армии — как манна небесная

С чего начать гражданскому, решившему пойти в армию? Идти в рекрутинговый центр? А если есть знакомый военный командир, можно договариваться напрямую?

Можно начать с поиска вакансии. Посмотреть сайты armyinform, lobbyx, robota.ua, work.ua, olx, где рекрутинговые центры публикуют объявления. Или зайти на сайт Центра рекрутинга украинской армии. Там подробно расписано, что делать; есть ответы на наиболее часто задаваемые вопросы, адреса центров в каждом городе.

Если человек увидел рекламу бригад — например Третья штурмовая, «Волки Да Винчи», «Хартия», «Лють» — можно им позвонить. Часто кандидаты звонят по телефону в несколько мест, с ними сразу начинают работать рекрутеры. Все зависит от первого собеседования: возникнет ли симпатия, доверие. Фактически идет битва за клиента.

Можно пойти по такому пути: если есть знакомый командир, например в “Волках Да Винчи”, который берет вас к себе, то идти именно в их центр рекрутинга и проходить этот путь — ТЦК, ВВК и БОВП — с ними.

Бывает, человек приходит к нам: «Хочу в 103 бригаду, там у меня знакомые, очень довольные». — «Хорошо, давайте». То есть вариантов много. В том же и дело, что мы — сервис.

Можно заверить кандидата, что его ждет та же работа, что и в гражданской жизни, но теперь в армии и даже с большей зарплатой? Скажем, человек также ремонтирует двигатели, но теперь в форме — и не боится ТЦК.

Мы не обманываем людей и не говорим, что они будут делать то же самое: между гражданской работой и службой в армии есть разница. Может, он те же гайки будет крутить, но дома на него ничего не прилетит, разве что случайно. А тут все-таки фронт.

Говорим, что это служба, но вы будете выполнять работу, которая вам уже знакома.

Какие еще у людей мотивации? Деньги?

Конечно, о зарплате спрашивают. И мы отвечаем и прибавляем: если будешь в зоне боевых действий, получишь дополнительное денежное довольствие.

Был такой случай: боец вышел после боя сильно контужен. Немного пришел в себя. Командир спрашивает: «Как ты? Еще раз пойдешь?». Тот говорит: «Если сотку будут платить, пойду».

Для всех по-разному. Есть люди, которые таких денег в жизни не видели — когда им еще и боевые платили, то не знали, что с тем делать. Тратили их на такие вещи, что и не расскажешь…

Игровой бизнес больше всего поднялся на военных. Но большинство все же вкладываются в жилье, ремонты. Или откладывают, чтобы семья могла нормально жить. Для кого-то 30 тысяч — манна небесная, тогда как для пришедших из бизнеса 50 тысяч — это вообще ни о чем.

Раздражает, когда видишь загорелых накачанных молодых людей в шортиках, которые себе латте на кокосовом молоке заказывают. Им ничего не болит.

Бывает и наоборот: 19-летние хотят на фронт, а я их останавливаю: «Может, для начала отправитесь в военное училище, станете специалистами?».

Знал я двоих братьев: один 17-летний, однако сказал, что ему 19, и его как-то пропустили; второй был старше на несколько лет. Когда он погиб — прилетело в окоп — младший рыдал, как ребенок. Мы сделали все возможное, чтобы освободить его от службы. Разные есть истории.

Звонит нам мужчина, находившийся в оккупации в Херсоне. Раненый. Без глаза остался, травмы по всему телу. Но у него такая жажда мести — он хочет воевать, а не берут. В трубку плачет. Мы тоже ничего не поделаем, потому что его ВВК не пропустит. И наш работник, рекрутер, в отчаянии: «Ну как так — больные хотят в армию, а здоровые прячутся?».

А сколько женщин приходит?

Считали — 21% от общего количества. Часть хочет на небоевые должности, а некоторые прицельно ищут именно боевые.

Почему не на фронте?

Как узнать о вашем рекрутинговом центре?

Есть люди, которые о нас и не слыхали. По телевидению не рассказывают, говорят, неинтересно. Вот если бы я кому-то сейчас юшку пустил, то сюжеты снимали бы. Да и тогда до завтра уже забыли бы.

Давайте честно: государство что-то сделало, чтобы распространить информацию? Почти нет. Разве что билборды вешают вдоль дорог, где ездит командование.

Все, что появляется в эфире, — творчество самых рекрутинговых центров, рассказывающих о себе. Сколько видео в ютубе собирает просмотров? 300?

В начале я написал статью и выставил на новостном ресурсе, охватывающем 15 крупных городов. Это дало большой всплеск обращений? Ничего не дало. Тогда я написал в 60 разных телеграмм-каналов — из них ответили 10, а опубликовать объявления согласились только четыре.

Только когда мы стали давать платную рекламу в Google, нас стали видеть соцсети — и люди стали нас находить. То есть, как и где угодно, реклама имеет результат. Сейчас пишут и на сайте, и лично.

Откуда деньги на рекламу? Государство дает?

Нет, меценаты. Сразу ощутимо: как только деньги заканчиваются — реклама останавливается — поток желающих пересыхает.

Честно говоря, я понимаю, что нужно больше рассказывать людям. Однако как обратиться, чтобы у них появилось желание воевать? Не знаю. Делал видео на 40 секунд — начальство говорит, надо короче. Стараюсь в 25 секунд впихнуть что-то содержательное — а люди не смотрят.

Есть старая шутка: чем перформанс отличается от инсталляции. Перформанс — это сначала позвонить в дверь, а затем насрать на коврик. Инсталляция — это сначала насрать на коврик, а потом позвонить в дверь.

Так вот, ты не знаешь, что делать — перформанс или инсталляцию, чтобы привлечь к себе внимание.

Сначала я писал менторские тексты, хотел людей немного ущипнуть, пристыдить. Это не работает. Тогда он просто начал давать информацию. Реагируют, но преимущественно по-черному, с личным подколом: «Почему не на фронте?», «Из окопа пишешь?».

«Выход» из войска всегда неприятен

Перечислите преимущества ТрО, чтобы люди захотели пойти к вам.

У нас меньше старых кадровых военных. Люди пришли сюда из гражданских и стали командованием — поэтому у них более человечное отношение к личному составу.

Преимущество терробороны — люди в подразделении из одного региона, друг друга знающие. Если собрат из твоего села, твоей улицы, то вряд ли с ним будешь ругаться. Тебе с ним жить.

Еще такая история: когда ТрО иногда выходит на восстановление, то возвращается в свой регион, поэтому у командиров есть возможность дать своим больше отдохнуть, попасть домой. Если человек служил хорошо, залетов не имел, чего же его не отпустить?

В армии жизнь не заканчивается. Ты приходишь и понемногу вливаешься в коллектив, военные становятся твоими друзьями, братьями. Ты живешь этим.

Мне запечатлелся недавний разговор. Один мой собрат рассказывал: «Я так хотел похудеть… Приехал с позиции, а Юра, товарищ, такой борщ приготовил, котлеты, картошки сварил, еще салат сделал! Как я похудею?».

Все должны понимать: если идете в армию, вы должны осознать, что здесь вы строите военную карьеру. К сожалению, мы сейчас на таком этапе войны, что все выходы из войска неприятны. Либо для вас и для родных, либо только для родных.

То есть либо смерть, либо увечье?

Да. Если вы примете это, все будет нормально.

Если бы я думал «когда все завершится, снова пойду заниматься архитектурой», это ни к чему хорошему не привело бы. Через три года войны я нафиг никому не нужен. Если ты военный — знай, других вариантов нет. Можешь поискать другое место, другое подразделение, другое направление, перевестись. Но ты должен работать — поэтому лучше научиться получать удовольствие от работы.

Вы должны относиться к службе в армии как к профессии, достигать чего-то. Тогда вы будете на своем месте.