«С дочерью знакомились по видео, а сына увидели в рекламе». История «усыновления онлайн»

Я не бесплодна, как многие думают

Я давно думала об усыновлении. Было бы хорошо хотя бы одного ребенка принять в семью. Но как-то всегда не складывалось: то финансовой возможности не было, то много работала.

Когда началась война, повлияло то, что в новостях постоянно было, как дети остаются без родителей. Я понимала, что все же готова усыновить.

Готов не был мой тогдашний мужчина. Когда я затронула эту тему, он сразу сказал: «Нет, я не смогу принять чужого ребенка». Ну, мы и закрыли этот вопрос — понимала, что из этого ничего хорошего не выйдет. Нужно, чтобы оба супруга были настроены. Мы с ним разошлись, но не из-за этого.

С нынешним мужем, Алексеем, мы в браке почти четыре года, еще год до этого встречались. Еще до женитьбы мы обсудили вопросы усыновления. Он не был против, наоборот, поддержал такую идею. В детстве в семье Леши жила девочка на попечении, а еще его родители помогали детским домам. Поэтому это для него не было чем-то непонятным.

Мне — 31, а мужчина на год старше. Имею собственный небольшой бизнес, а еще занимаюсь дрессировкой собак. Леша работает телеоператором на местном телеканале. Сейчас у нас двое усыновленных детей: 12-летний Никита и 3-летняя Руслана.

Я не бесплодна, как многие думают. У нас с мужчиной все нормально со здоровьем. Мы рассматриваем вариант, что когда-нибудь рожу. Я даже была когда-то беременна, но на втором триместре плод замер. После этого мы больше не пробовали, однако так проговорили, что когда-нибудь к этому вернемся.

После этого были процессы усыновления, потом адаптация детей, а сейчас оформляем статус детского дома семейного типа. То есть у нас должно быть еще несколько приемных детей. Думаю, как у всех завершится адаптация, сможем повторить попытки забеременеть.

Да реально собрать эти документы!

Весь процесс сбора документов занял девять месяцев. Это с момента нашего первого визита в службу и до момента, когда Никита очутился дома. Было бы дольше, если бы мы сразу усыновляли. А мы сперва его взяли под опеку.

Все началось через «Дія», где мы регистрировались на консультацию по усыновлению ребенка. Хотя уже сейчас понимаю, что было бы быстрее идти в службу по делам детей. Все равно с ними придется общаться.

В службе нам дали перечень документов, которые нужно собрать. Там ничего ужасного нет. Люди, бывает, говорят: «Боже, невозможно собрать это все». А что там невозможно собрать? Обычные ксерокопии документов — например паспорт, идентификационный код. Справку о несудимости можно через минуту получить из «Дія».

Да, надо показать, что у тебя есть официальная работа. Если это супруги, можно получить доход одного за последние шесть месяцев. Этого дохода должно быть достаточно, чтобы покрыть минимум каждого члена семьи вместе с ожидаемым количеством усыновленных деток. То есть о заоблачных зарплатах речь не идет. И еще среди документов имущественные права на жилище либо контракт аренды, как в нашем случае. Это тоже не является препятствием.

Забегая вперед, предупрежу, что соцработники придут проверять условия проживания. Они обращают внимание на обычные вещи: какие в доме коммуникации, есть ли где приготовить еду. Классно, если для ребенка будет отдельная комната, но это не обязательно. Можно просто показать: «Вот здесь я поставлю кровать, а вот здесь — шкаф».

Из того, что у нас ушло больше всего времени, — это медобследование. Пришлось побегать по больницам. Психиатр, нарколог, терапевт, фтизиатр, дерматовенеролог. Еще мы сдавали два анализа: на ВИЧ и реакцию Вассермана.

Это все можно собрать за несколько недель. Потом с документами мы возвращались в службу и писали заявление: какая форма усыновления нас интересует, сколько хотим детей, какого пола и возраста.

Далее обязательны двухнедельные курсы для будущих усыновителей. У нас в Кривом Роге их не проводили, поэтому мы с Лешей каждый день ездили в Днепр. Это как полный рабочий день. С утра до вечера ты сидишь, учишься, тебе дают домашние задания. Мы делали какие-то презентации, что-то рисовали, делали герб семьи, придумывали девиз семьи. А еще нам фильмы разные советовали.

Курсы для усыновителей очень классные. Казалось бы, что они там могут рассказать — особенно людям, у которых уже есть свои дети. Были там достаточно скептически настроенные родители. Однако акцент именно на различии в воспитании биологических и приемных детей: в частности, как общаться с детьми, пережившими травмы.

Нам рассказывали об инструментах, которые необходимы, если случаются определенные ситуации. После окончания курсов дали рекомендации и выводы: как ты себя проявил, активен ли, включался ли в работу. И, что немаловажно, они прописывают свое мнение: можешь ли, например, взять детей с проблемами со здоровьем; можешь ли взять нескольких; подойдет ли тебе подросток. Рекомендации писали отдельно для меня и для Леши.

После курсов мы попросили преподавателей изменить наши возрастные границы, которые мы указывали в заявлении — с 8 до 13 лет. Я как-то о подростках вообще не думала раньше. А потом посмотрела на группу: всем подавай младенцев. Подумала: «Блин, на такой возраст много желающих, а ведь мне не принципиально, я могу иметь и биологических детей. Поэтому еще буду иметь маленьких».

Ну и все. После этих рекомендаций служба готовит общий вывод, можешь ли ты быть кандидатом. У нас было все хорошо, потому нас внесли в базу. Тогда начался поиск ребенка.

На сына наткнулись в рекламе

Никиту мы нашли сами, скажем так. Его служба предлагала моей знакомой, которая тоже хотела усыновить ребенка. Он им вроде и понравился, но решили, что он для них слишком взрослый. Так что я уже знала, что такой парень есть в базе. А когда мы последний раз возвращались с курсов, он еще и попался мне в рекламе в соцсетях. Мы увидели о нем ролик — его снимал телеканал, где работает Леша. Позвонили по телефону журналисту, а тот рассказал: «Хороший мальчик, ищет семью».

Еще до того, как мы познакомились, я знала, что Никита будет у нас. Я не представляла себе, как можно прийти, посмотреть на ребенка и сказать: «Ну, ты нам что-то не очень понравился. Мы пойдем еще на кого-нибудь посмотрим. Если никого лучше не найдем, вернемся за тобой». Я понимала, что если мы идем, то уже за ним. Зачем еще кого-нибудь искать?

Никита очень волновался. Да и мы тоже. Когда ехали, продумывали темы, о чем можно поговорить. В итоге просто сидели и смотрели друг на друга — не знали, что говорить. Его спросили, хочет ли он к нам, и Никита сказал: «Да». Через несколько дней мы его забрали.

Здесь, понимаете, у ребенка нет выбора. Они и сами осознают, что все взрослые хотят малышей. Это у кандидатов есть возможность выбирать, а у детей такой возможности нет.

Для Никиты мы стали не второй и даже не третьей семьей. Он прожил в биологической семье до шести лет — оттуда его изъяли из-за небрежного отношения. Потом его усыновила семья из Киева, но что-то надолго их не хватило — «разусыновили» через суд. Следовательно, оказался на попечении в семье в нашем городе — на этот раз опекун умер, а жена не захотела брать опеку. Потом уже к нам попал.

В его прошлом все не слишком радужно. Хотя, если посмотреть с другой стороны, у ребенка, по крайней мере, был опыт коммуникации со взрослыми и представление о том, как это — жить в семье. Он бывал в магазинах, выходил на улицу. Поскольку ребенок все время находится в заведении, адаптация может быть значительно тяжелее.

С дочерью знакомились по видео

Руслана оказалась у нас случайно. Мы несколько раз спрашивали, есть ли у Никиты брат или сестра. Нам говорили, что нет. И это логично, ведь если бы была, то их нельзя было разделять. Но однажды с нами связались со службы и спросили: «У вас указано, что вы можете взять нескольких детей. Это вы так написали, потому что хотите сестру забрать?». Мы были очень удивлены этому вопросу, мягко говоря.

Выяснилось, что у Никиты есть сестра, но он ее никогда не видел. Руслану биологическая мама оставила в роддоме и сбежала. Службы это трактовали так, что они не одна семья, поэтому ничего страшного, если их разделить.

Руслана была в Нидерландах в эвакуации. Знакомились мы с ней (опять же, как и в прошлый раз, сугубо формально) по видеозвонку. К тому же во время него присутствовали и наша служба, и воспитатели, еще и областная служба — обычно, когда речь идет об эвакуированных детишках, область принимает в этом участие.

Мы себе подготовили вопросы, но, как и в прошлый раз, взволновались — разговор пошел по-другому. На этом созвоне можно было посмотреть ребенка, пообщаться с воспитателями. Вот ребенок совсем маленький, что у него можно спросить?

Воспитатели рассказали, что у Русланы не все хорошо со здоровьем, есть задержка в развитии. Были желающие ее усыновить — они знакомились, но когда узнавали о диагнозах, то отказывались. Да и многих отпугивает то, что родители злоупотребляли алкоголем и наркотиками.

Мы решили, что заберем девочку — и от своего решения после знакомства не отказались. Никита, кстати, на этом настаивал. Хотя прямо перед моим выездом в Руслан его переключило: мол, ему не хватит нашего внимания. Мы еще много обсуждали с ним, что все будет хорошо, что нас с Лешей хватит на обоих.

Формально «контакт с ребенком установлен» пишут после физического знакомства. Потому я поехала увидеться с Русланой. Леша, как опекун Никиты, тоже имел право на выезд, но поскольку он был загружен работой, то я поехала сама. И тогда был второй созвон: уже я с Русланой, служба и Леша. У нас еще раз спросили, согласны ли мы стать опекунами.

Далее — визит в консульство за разрешением на вывоз ребенка. А чтобы поехать в консульство, нужно еще документ от службы, предоставившей нам опеку. Все быстро сделали — в тот же день, как я приехала туда. Выдали решение, что я являюсь ее временным опекуном. На границе выпустили без проблем, хоть и спросили, почему у Русланы нет загранпаспорта. Говорю: «Ведь я вот только что забрала ребенка. После усыновления буду все делать».

В первые дни сын обращался на «вы»

Адаптация Никиты длилась, может, год. Он уже нормально привык к нам, не запуганный. Обычно говорит, что ему хочется. Первые разы бывало такое, что когда что-то натворит, потом говорит: «Ну что теперь? Отвезите меня обратно». Для ребенка это как наказание.

В первые дни он вообще к нам на «вы» обращался. Мы ему говорили: «Почему на вы? Давай на “ты”. Ну что ты?». Мы представились именами: «Вот я Настя, а это — Леша». Для меня было не обязательно, чтобы он называл нас «мама» и «папа». Он прекрасно помнит свою биологическую маму, так что, как мне казалось, неуместно ему это навязывать.

Где-то сначала он меня случайно несколько раз назвал «мамой». Но это не звучало как-то спланировано с его стороны. Напротив, он очень стеснялся, что у него это вырывалось. Но потом, когда прошло долгое время, муж с ним пообщался на эту тему. У Алексея позиция была такова: «Мы же тебя взяли как сына. Мы — твои родители. Мы к тебе относимся как к сыну, у тебя есть “папа” и “мама”».

Русланка сразу начала ко мне «мамкать». Но маленькие детки «мама» и на воспитателей говорят, и на бабушек. Для них любая женщина, проявляющая заботу, — это «мама». А Никита тогда происходил несколько дней, подумал и начал обращаться так. Это приятный момент, потому что прошлые семьи родителями не называл.

Я спрашивала у Никиты, хочет ли он увидеть биологическую маму. Поначалу он не хотел. А потом сказал, что ему было бы интересно посмотреть на квартиру, где он жил. Я ему ответила: «Вернемся позже к этой теме. Через несколько лет, когда ты будешь взрослее, когда твоя психика немного сформируется».

Любопытно, как дети блокируют неприятные воспоминания. Может, он, как ребенок, что-то дофантазирует, но он не вспоминает ничего прямо ужасного о своем детстве. Помнит, как гулял с мамой, как виделся с бабушкой. А когда я читала решение суда, то там был ужас. Ребенок зимой ходил без одежды, на окнах не было стекла, дома вообще не было еды. И родители не хотели ничего исправлять, хотя им давали такую возможность.

Возможно, я дам ему почитать решение суда, когда он повзрослеет. Однако не хочется разрушать его иллюзию, что это были хорошие, нормальные люди, которые заботились о нем. Пусть это будет так, если Никите с этим легче жить.

Оно того стоит

Мы с Лешей решили, что сможем стать родителями еще для нескольких детей — сейчас оформляем детский дом семейного типа. Уже подали документы. Поскольку это другая форма устройства, то снова нужно проходить обучение. Сейчас ждем начала курсов.

А еще мы хотим проводить в нашем городе группы поддержки для родителей. Мы пошли в исполком, получили разрешение и уже однажды собирались своим районом. Я бы хотела, чтобы это было на местном уровне, чтобы и из других районов люди тоже приходили и делиться опытом.

Помогает понимание того, что ты не один. Это как такой, знаете ли, сеанс психотерапии. Пришел, выговорился, послушал, как у всех дела, и думаешь: «Да у меня еще не все так плохо». И пошел домой с хорошим настроением.

Мы с Алексеем с радостью делимся своим опытом в соцсетях. Хотим донести, что усыновление — это не простой путь. Это не то, что делается за один-два дня. Здесь нужно набраться терпения. Где-то есть какие-то бюрократические моменты, где-то с этими бумажками нужно побегать, подождать. Не все так быстро происходит, как нам бы хотелось.

Но если брать глобально, собрать документы это еще не трудно. «Трудно» начинается потом, когда ребенок начинает адаптироваться. Поэтому, если у вас не хватает нервов собрать документы, то, пожалуй, вы действительно еще не настроены на все это.

Не следует сразу ждать какой-то суперблагодарности от детей. Благодарность — свойство взрослых людей. Для детей это обычно не характерно. Если вы берете ребенка и ожидаете, что он будет смотреть на вас как на героя, то это не так. Он не просила его забрать. Это ваше желание — желание взрослого человека.

Не стоит на старте строить нереальные ожидания. Настраивайтесь на работу — в любом случае будут сложные моменты, но все будет хорошо.

Не бойтесь обращаться за помощью, если у вас что-то не выходит. Нам следует минимизировать случаи, когда люди уже не выдерживают и возвращают детей обратно в систему. Это очень влияет на них — мы не имеем права так поступать. Если вы не можете справиться, не стесняйтесь, говорите об этом своим службам. Они также заинтересованы в том, чтобы дети оставались в семье, помогут найти специалиста, посоветуют что-то.

Где-то есть ребенок, которому вы нужны, который вас ждет. Поэтому стоит набраться терпения и сделать все от вас желающие службы опеки. Если вы осознанно идете на такой шаг, пройти этот путь не станет проблемой. Для нас не стало, и теперь мы счастливые родители.

Этот материал создан при поддержке Федерального министерства иностранных дел Германии.